Спасти все виды жизни: как ученые хотят превратить половину планеты в заповедник
24 года назад Россия ратифицировала Конвенцию о биологическом разнообразии. Это важный документ, о котором вы, скорее всего, ничего не слышали. Встречи рабочей группы мало освещаются в СМИ, а 193 страны, подписавшие соглашение, решают вопросы, которые вряд ли можно считать медийными, зато они точно важные: их цель — спасти все виды жизни на Земле от вымирания. У Конвенции есть три основные миссии: сохранение биологического разнообразия, использование его компонентов на принципах устойчивого развития и предоставление равных выгод от использования генетических ресурсов. «Хайтек» изучил протоколы и цели Конвенции, доводы ее критиков и оценил сроки, когда Земля наполовину превратится в заповедник.
Биоразнообразие — термин, которым ученые обозначили жизнь на Земле во всех ее проявлениях, формах и взаимодействиях — в морях и океанах, в небе и на суше, а также на самом микроскопическом уровне. «Без биоразнообразия у человечества нет будущего», — утверждает профессор Дэвид Макдональд из Оксфордского университета, который входит в рабочую группу Конвенции. Хотя фразу с таким же посылом мог сказать любой ученый, который занимается темой сохранения биологических видов на нашей планете.
Термин «биологическое разнообразие» в контексте кризиса появился не так давно — в 1985 году. Сокращение биоразнообразия сравнивают с другими масштабными процессами, которые происходят на планете — например, изменением климата. При этом, если глобальное потепление может быть обратимым, даже если на это уйдут тысячи лет, то исчезнувшие виды вернуть невозможно.
Биоразнообразие состоит из нескольких уровней, начиная с генов, затем отдельных видов, сообществ существ и, наконец, целых экосистем, таких как леса или коралловые рифы, где жизнь взаимодействует с физической средой. Эти бесчисленные взаимодействия сделали Землю пригодной для жизни на миллиарды лет.
Но действительно ли биоразнообразие напрямую влияет на каждого из нас? Из-за того, что типичный житель мегаполиса видит дикую природу в основном по телевизору, возникает ощущение разделенности, но на самом деле это не так. Возьмем самый простой пример: без растений у нас не было бы кислорода, а без пчел — орехов и фруктов. Но существуют и более сложные связки, не нарушить которые — и есть основная цель Конвенции.
Всемирный союз охраны природы выделил семь основных факторов, способствующих потере биологического разнообразия:
Утеря и фрагментация естественной среды.
Конкуренция со стороны чужеродных видов.
Загрязнение окружающей среды.
Глобальные климатические изменения.
Опустынивание.
Рост населения и чрезмерное потребление.
Безрассудное использование природных ресурсов.
Многие из этих факторов являются результатом деятельности людей.
Россия — важная часть соглашения, потому что многие виды живут только здесь. В нашей стране насчитывается 12 тыс. уникальных видов дикорастущих растений, 320 видов млекопитающих, 732 вида птиц, 343 вида пресноводных рыб и около 100 видов беспозвоночных. На долю России приходится четверть всех девственных лесов планеты. Об их сохранении правительство должно отчитываться раз в год.
Конвенция ставит перед собой конкретные цели, которые нужно достигнуть. К примеру, защита 17% всей суши и 10% океанов к 2020 году. Есть и более мелкие подзадачи: прекращение чрезмерного отлова рыбы, контроль за инвазивными видами. При этом дальнейшие требования растут — к 2030 году заповедной зоной должна стать треть планеты (включая акваторию), а к 2050 году — половина. Но сбудутся ли мечты ученых о превращении Земли в огромный парк, где животные смогут чувствовать себя в безопасности, все еще большой вопрос, остающийся открытым.
Картахенский протокол: почему так опасны генно-модифицированные организмы
Это соглашение нужно для того, чтобы страны договорились о правильном порядке перевозки продуктов современных биотехнологий. Это делает использование генетически модифицированных организмов и продукции, полученной с их помощью или в результате их переработки, более безопасным.
В первую очередь, документ необходим для нужд современной биотехнологии, которая, в отличие от классической, позволяет выделить отдельный ген микроорганизма, растения или животного, определяющий конкретный признак, и поместить его в клетку другого организма. Такой генетически модифицированный организм приобретает устойчивость к вредителю или заболеванию и способность синтезировать белок, закодированный в чужом гене.
Технология довольно молодая, и все еще непонятно, как она будет взаимодействовать с экосистемами. Например, те материалы, которые были безвредными на этапе тестирования, позже могут оказаться ядовитыми, одни растения могут вытеснить другие, могут появиться сорняки, которые устойчивы к пестицидам — стоит вспомнить беду российских дорог, борщевик Сосновского. Страны, подписавшие протокол, обязаны гарантировать, что при обработке, упаковке и транспортировке ГМО соблюдаются меры безопасности. Поставки ГМО за границу должны сопровождаться соответствующей документацией.
Борщевик Сосновского — крупное травянистое растение семейства зонтичных. Растение обладает способностью вызывать сильные и долго не заживающие ожоги.
В Советском Союзе борщевик Сосновского культивировался как силосное растение. Впоследствии выяснилось, что оно легко дичает и проникает в естественные экосистемы, практически полностью разрушая их. Листья и плоды богаты эфирными маслами, содержащими фуранокумарины — фотосенсибилизирующие вещества, которые при попадании на кожу могут повысить чувствительность ее клеток к ультрафиолету, что может привести к буллезному дерматиту, протекающему по типу ожога. Эти обстоятельства побудили к отказу от попыток промышленного культивирования. Однако несмотря на то, что растение было признано вредным и сорным, истребить его не удается до сих пор. Вдоль российских дорог встречаются целые заросли борщевика Сосновского, часто выше человеческого роста. По некоторым оценкам, борщевик занимает более миллиона гектаров в европейской части России.
Нагойский протокол: как бороться с биопиратами
Этот протокол вступил в силу в октябре 2014 года, он нужен для справедливого использования генетических ресурсов между разными странами и борьбы с биопиратами. Это представители компаний, которые путешествуют по странам Азии, Африки и Латинской Америки для бесплатного сбора образцов флоры и фауны, а также сведений об их полезных качествах у местного населения. Позже их могут использовать для изготовления, например, фармпродукции, которая приносит выгоду компании, но не народам, обладавшим изначальным продуктом и знанием о нем. Авторы текста приводят пример, когда розовый катарантус из Мадагаскара местные жители использовали как лекарство. Американская фармацевтическая компания получила патент на использование этого растения для лечения диабета и рака. И эта ситуация повсеместна, уверены исследователи: в области фармацевтических препаратов десять стран владеют 90% патентов. При этом три четверти компонентов лекарств сначала успешно применяли в традиционной медицине. Эту проблему и хотят решить при помощи Нагойского протокола.
Организации, которые хотят получить доступ к ресурсам, согласно Нагойскому протоколу, должны обратиться к местным властям. Более того, они должны провести переговоры, чтобы обсудить условия доступа к конкретному ресурсу, его применение и совместное использование выгод.
В первую очередь, документ важен для небольших народов и мелких общин, развивающихся стран. В протоколе содержатся положения о традиционных знаниях, связанных с генетическими ресурсами, которыми владеют коренные народы и местные общины в тех случаях, когда права на данные ресурсы признаны. Если компании хотят извлекать выгоду из этих ресурсов, то они должны платить авторские права и часть доходов коренному народу. Кроме того, страны, которые присоединятся к протоколу, облегчат себе доступ к базам данных и смогут проводить исследовании в более простой форме. Однако Россия, например, не подписала это соглашение, представитель Минприроды заявил, что для «проработки этого вопроса нужно больше времени», а также, что для России эта проблема неактуальна.
Критика: сами свои обещания не выполняют
Конвенцию и встречи этой группы критикуют в научном сообществе. Например, в январе 2018 года в журнале Biological Conservation появился текст, в котором участников соглашения критиковали за то, что они не смогли выполнить свои обязательства до 2010 года. То же самое, скорее всего, произойдет к 2020 году. Основной проблемой авторы статьи видят отсутствие прозрачности и понятной подотчетности.
Против деятельности Конвенции также выступали представители нескольких государств: например, Диего Пачеко из Боливии открыто говорил о том, что если в 1992 году документ был больше обращен в сторону развивающихся стран, то теперь стал инструментом для того, чтобы использовать его для развития глобального рынка. Позже страна приняла внутренние законы для сохранения биологического разнообразия, которые ориентированы на «создание новой парадигмы для достижения баланса между сохранением биоразнообразия, искоренением нищеты и устойчивым развитием». Они также противопоставлены Нагойскому протоколу.
Кроме того, во многих странах мира конференции участников Конвенции сопровождались протестами. «Организация родилась два десятилетия назад как многообещающий международный договор, направленный на сохранение и устойчивое использование биоразнообразия, а также справедливое и равноправное распределение его выгод. Но где-то на этом пути она сбилась и находится под серьезной угрозой и под влиянием промышленного лобби», — отмечает Редди Нарасимха, эколог и политический аналитик.
По их словам, обсуждение вопроса о совместном использовании выгод и доступа было сведено к тому, как крупные компании и исследовательские организации могут получить доступ к биологическим ресурсам. «Как местные сообщества могут получить доступ к биологическим ресурсам в своем регионе, мало обсуждается», — отмечает Ума Шанкари из организации в Индии, которая занимается правами фермеров. «Национальное управление по биоразнообразию (NBA) может принять решение о доступе к биоресурсам в консультации с государственными советами. Согласие местных сообществ нигде не нужно», — говорит Сагари Рамдас, директор Anthra, организации женщин-ветеринаров, работающих в области развития животноводства в более широком контексте устойчивого использования природных ресурсов.
Источник: https://hightech.fm/2019/01/14/bio-life
